• Современная теория связывает перспективы роста с развитием сферы НИОКР и накоплением человеческого капитала
• Обеспечение условий для инноваций должно стать одной
из центральных задач государственной промышленной политики России на ближайшее 10-летие
• Мощными рычагами инновационного роста являются механизмы венчурного финансирования, налоговые стимулы и технологические трансферты

Проблемы промышленной политики вновь возвращаются в число государственных приоритетов. В новой структуре федеральных органов исполнительной власти образовано Министерство промышленности, науки и технологий. Объединение под одним организующим началом вопросов науки, технологий и промышленной политики в значительной степени продиктовано экономической логикой и мировым опытом. Сегодня большинство индустриально развитых стран связывает долгосрочный устойчивый рост прежде всего с переходом на инновационный путь развития.

Представляется, что уже в ближайшем будущем станет очевидна реальная потребность в выработке и осуществлении единого подхода к проблемам инновационного роста со стороны вновь образованного министерства и ряда других федеральных министерств и ведомств, курирующих вопросы образования, внешней торговли, защиты интеллектуальной собственности и определения общей экономической стратегии государства.

Новые подходы
в теории экономического роста

Еще в 40 – 60-е годы в рамках неоклассических подходов к построению моделей роста сложилось представление о том, что наряду с основными производственными факторами – трудом и капиталом – важную роль играет технологический прогресс, трактуемый как третий обобщенный производственный фактор.

Исследования, выполненные в рамках трехфакторных неоклассических моделей экономической динамики на статистическом массиве показателей экономики США, в различные периоды давали часто не совпадающие, но всегда достаточно высокие оценки вклада технологического прогресса в обеспечение роста.

Согласно данным сводного обзора М.Дж.Боскина и Л.Дж.Ло¹, эти оценки (без учета поправок на повышение качества рабочей силы и капитала) варьировали от 33% в статистических рядах за 1909 – 1929 гг. у Дэнисона до 78% в рядах за 1929 – 1957 гг. у Кузнеца и 69% в рядах за 1948 – 1979 гг. у Джоргенсона, Голлопа и Фраумени. С учетом же указанных поправок вклад третьего фактора, которому в традиционных неоклассических моделях приписывался собирательный экзогенный (т.е. привнесенный извне) характер, хотя и снижался в среднем до 20-30 %, но все же оставался на относительно высоком уровне.

Однако большинство теоретических моделей ограничивалось предположением, что технологический прогресс зависит только от времени и слабо связан с процессами внутри самой моделируемой системы.

В последнее 10-тилетие опубликован ряд качественно новых теоретических моделей, в которых предпринята попытка обосновать эндогенную (т.е. присущую самой системе) природу технологических изменений, индуцирующих рост. Данные изменения трактуются как результат проведения исследований и разработок экономическими агентами, стремящимися максимизировать свою прибыль на достаточно большом отрезке времени.

Принципиальная особенность этих моделей заключается в том, что их производственная функция содержит в той или иной форме новую переменную – человеческий капитал, характеризующую объем научных знаний и практического опыта, накопленный в процессе обучения и непосредственно производственной деятельности.

Анализ уравнений экономической динамики на равновесной траектории роста, для которой уровень потребления, новые знания, выпуск продукции и затраты капитала увеличиваются по экспоненте с постоянной скоростью, позволил П.Ромеру (Чикагский университет) сделать вывод, что темп экономического роста находится в прямой зависимости от величины человеческого капитала.

Следует обратить внимание на интересную особенность модели: сфера НИОКР влияет на экономику не только непосредственно через новые прикладные идеи и разработки. Само ее существование является необходимым (но не достаточным!) условием роста, поскольку обеспечивает накопление человеческого капитала. Таким образом, модель подчеркивает двойственную природу научного знания – его воздействие на производство и сферу услуг и одновременно внутреннюю самоценность. Не поощряя получения нового знания ради знания как такового, вряд ли можно рассчитывать на ощутимую практическую отдачу от науки в будущем.

На основании построенной модели П. Ромер делает вывод, что страны с большим накопленным объемом человеческого капитала будут иметь более высокие темпы развития. Следовательно, расширение международной торговли способствует повышению темпов роста, поскольку обмен продукцией раздвигает границы экономической системы и ведет, таким образом, к увеличению суммарного человеческого капитала.

Исследователи из Великобритании и Канады Ф. Агийон и П. Хоувитт предложили модель эндогенного роста, в основу которой положена идея одного из влиятельных экономистов ХХ в. Й.Шумпетера о механизме созидательного разрушения (creative distruction). Средняя скорость роста в этой модели также возрастает с увеличением размеров моделируемой системы (измеряемых общим количеством занятых).

Ряд выводов о роли международной торговли на современном этапе технологического развития получили Дж. Гроссман (Принстонский университет) и Е.Хэлпман (Университет Тель-Авива). Их модель учитывает, в частности, возможность перелива капиталов для финансирования НИОКР и предсказывает при определенных условиях формирование транснациональных корпораций по мере приближения к равновесной траектории.

Теоретические выводы из представленных моделей роста с эндогенным технологическим прогрессом находят подтверждение во многих тенденциях мирового развития, связанных с углублением процессов глобализации.

Так, в середине 90-х годов 18% затрат на НИОКР в США и 14% в Великобритании обеспечивались за счет иностранного капитала. Наряду с осуществлением крупных программ международного научного сотрудничества этому способствует и интенсивное развитие новых организационных форм технологической кооперации на корпоративном уровне, в частности международных стратегических альянсов.

Вместе с тем выявлены уязвимые места новой теории, особенно в связи с “эффектом масштаба”, который не подтверждается эмпирическими данными на страновом уровне. Это касается, в частности, предсказываемой в указанных моделях зависимости темпов роста от количества специалистов, занятых в сфере НИОКР (Ч. Джонс, Стенфордский университет).

В течение 1999 г. появился ряд новых исследований, посвященных построению моделей роста с эндогенным технологическим прогрессом, где “эффект масштаба” в явном виде не присутствует. В частности, А. Юнг (Чикагский университет) предложил альтернативную модель, в которой размеры рынка и уровень затрат на НИОКР могут влиять не только на темпы роста, но и на функцию полезности нововведений для среднего потребителя (через расширение ассортимента предлагаемой на рынке продукции).

Используя идею А. Юнга, П. Хоувитт (Университет штата Огайо) модифицировал разработанную им ранее совместно с Ф. Агийоном эндогенную модель роста, в которой даже при увеличении численности населения и величины затрат на НИОКР существует равновесная траектория с постоянным темпом повышения производительности труда. П. Сегерстрем (Университет штата Мичиган) добился исключения эффекта масштаба за счет предположения о том, что с появлением ключевых для развития каких-либо отраслей идей (лежащих в основе базисных нововведений) обнаружить новые и сопоставимые с ними по силе экономического влияния научно-технические идеи становится все труднее. Тем самым нивелируется допускавшаяся ранее простая линейная зависимость между затратами человеческого капитала и конечными результатами.

Т. Эйчер и С. Турновски (Вашингтонский университет) сформулировали условия, при которых возможен сбалансированный рост без эффекта масштаба. На основе анализа построена комбинированная модель эндогенного роста, ключевую роль в которой играют производственные характеристики технологической системы.

Несмотря на определенные теоретические проблемы можно утверждать, что понятия “нового знания” как неконкурентного и неотчуждаемого общественного товара и “человеческого капитала” как важнейшего ресурса для получения нового знания и его преобразования в новые виды продукции или услуг для удовлетворения потребительского спроса формируют новую парадигму экономического роста, которая, вероятно, станет доминирующей в первом десятилетии ХХI в.

В практической плоскости это выдвигает на передний план проблему изучения и освоения реальных механизмов превращения нового знания в продуктовые и/или технологические нововведения, а также поиск путей повышения эффективности этого процесса в промышленности на основе современных методов управления.

Механизмы инновационного развития

Мировая практика предлагает широкий спектр экономических инструментов научно-технической, инновационной и промышленной политики, с помощью которых можно управлять инновационным процессом на макро- и микроуровнях. Однако их применение в полном объеме потребует значительных финансовых ресурсов, что не всегда по силам даже самым богатым странам.

Вместе с тем в столь прямолинейном подходе нет необходимости, поскольку одни и те же инструменты работают неодинаково в различных условиях. Поэтому основная проблема заключается в том, чтобы с учетом накопленного мирового опыта выбрать и использовать наиболее эффективные в конкретных условиях инструменты управления и сосредоточить на них имеющиеся в распоряжении общества ресурсы. Иными словами, следует определить рычаги экономического управления, которые позволят выйти на траекторию инновационного роста с наименьшими затратами наиболее дефицитных ресурсов.

Представляется, что в настоящий момент наиболее универсальными рычагами для российской экономики являются следующие:

• развитие венчурных механизмов освоения нововведений;

• создание благоприятных условий для частных капиталовложений в сферу НИОКР и освоение новых технологий;

• выравнивание (в сторону повышения) инновационного потенциала регионов и территорий путем активизации имеющихся у них научно-технических ресурсов;

• более широкое использование возможностей технологических трансфертов в национальном и международном масштабах.

n Венчурный механизм организации инновационного процесса сыграл заметную роль в развитии магистральных отраслей экономики, связанных с использованием микропроцессорной техники, персональных компьютеров, генной инженерии. Между тем если не принимать во внимание ажиотажный всплеск в 1998 – 1999 гг., ежегодные инвестиции венчурного капитала в США были суммарно в десятки раз меньше государственных расходов на НИОКР и сопоставимы с затратами отдельных крупнейших компаний.

Главная причина высокой эффективности венчурных инвестиций заключается в сочетании курса на реализацию принципиально новых инновационных проектов, хорошо отработанных методов управления, позволяющих предельно минимизировать большие сопутствующие финансовые риски, и сильных материальных стимулов для основных субъектов инновационного процесса (ученых, изобретателей, инвесторов, менеджеров).

Если говорить о России, то отечественные ученые и специалисты всегда располагали большим заделом перспективных идей и разработок. Соответствующие методы управления могут быть освоены и адаптированы применительно к российским условиям в достаточно сжатые сроки. Основная проблема сегодня связана с источниками венчурного капитала.

Мировой опыт свидетельствует о том, что для успешного развития венчурного бизнеса необходимы особые налоговые льготы, стимулирующие высокорисковые среднесрочные и долгосрочные инвестиции (от 2 до 10 лет). Поощрение частных капиталовложений необходимо не только для развития венчурного бизнеса, оно имеет более широкое значение.

Хотя необходимость финансовой поддержки научных исследований, разработок и инноваций не вызывает возражений на всех уровнях управления, однако в силу неизбежных бюджетных ограничений и многообразия целей социально-экономического развития любая страна вынуждена постоянно решать проблему выбора – на что лучше потратить ресурсы.

Приоритеты прямого государственного финансирования обычно отдаются тем направлениям, которые не могут поддерживаться частным сектором из-за высокой степени неконтролируемого риска и коммерческой неопределенности (фундаментальные исследования) или больших по объему и трудноокупаемых затрат (крупномасштабные научно-технические проекты национального масштаба). Кроме того, государство традиционно берет на себя прямое финансирование НИОКР в областях, где оно является основным заказчиком высокотехнологичной продукции (например, в области военной техники), или там, где существует явная угроза национальным производителям в результате обострения международной конкуренции.

В большинстве других случаев государство делает упор на стимулирование частных капиталовложений. Не случайно в последние годы в индустриально развитых странах отмечается устойчивое смещение мер поддержки наукоемкого производства с прямого финансирования на косвенные методы стимулирования, которые к тому же нередко доказывают на практике свою более высокую эффективность.

Одна из наиболее распространенных форм – специальные налоговые льготы, способствующие проведению НИОКР и осуществлению инновационной деятельности. Несмотря на многообразие национальных подходов к данному вопросу, можно говорить о том, что их стержнем является снижение налога на прибыль промышленных компаний, тесно увязываемое с достигнутым предприятием уровнем инновационной восприимчивости. Чем он выше, тем больше налоговых льгот можно получить, но только при условии, что предприятие добьется в конечном итоге успешной коммерциализации результатов НИОКР и начнет получать достаточную прибыль. Если же сделать этого не удастся, налоговые льготы будут лишь слабым “утешительным призом” за инновационный риск, но не компенсируют фирме уменьшение эффективности производства в целом.

К тому же предприятие, не заинтересованное в освоении новых наукоемких видов продукции или технологий, при рациональном “рыночном” экономическом поведении вряд ли станет вкладывать заработанные средства на проведение или финансирование НИОКР, результаты которых не принесут в обозримой перспективе заметной отдачи, а следовательно, такая фирма не будет претендовать на получение установленных налоговых льгот.

На этом базируется идея косвенного налогового стимулирования, которая приобретает в последние 20 лет все большую популярность. Государство обозначает перед частным сектором определенную цель и выделяет финансовые ресурсы на ее достижение. Однако данные ресурсы не распределяются напрямую между конкретными фирмами, а предлагаются всем потенциальным претендентам в форме льгот по уплате налога на прибыль. Воспользоваться налоговыми льготами смогут только те из них, которые сами стремятся и способны действовать в указанном государством направлении.

К числу специальных налоговых льгот, широко используемых в развитых странах с целью стимулирования инновационной деятельности, можно отнести:

• возможность полного списания текущих некапитальных затрат на исследования и разработки при определении размера налогооблагаемой базы;

• возможность переноса сроков списания затрат на НИОКР из налогооблагаемой базы на наиболее благоприятный для предприятия период, что особенно выгодно вновь создаваемым инновационным фирмам и тем предприятиям, которые не имеют в данный момент достаточной прибыли, чтобы воспользоваться в полном объеме установленными налоговыми льготами;

• ускоренная амортизация оборудования и зданий, используемых для проведения НИОКР;

• предоставление налогового кредита (tax credit), позволяющего промышленным фирмам уменьшать уже начисленный налог на прибыль на величину, равную определенному проценту от произведенных расходов на НИОКР и/или проценту от их прироста за определенный период.

Заметное влияние на приток частных инвестиций в рассматриваемую сферу играют и более универсальные меры макроэкономического регулирования – ставка банковского процента, уровень налогообложения прибыли промышленных компаний и доходов граждан, величина ставки налога на операции с ценными бумагами и др.

n Существенным резервом для расширения возможностей инновационного роста в масштабах государства является выравнивание (в сторону повышения) инновационного потенциала регионов и территорий путем активизации имеющихся у них и не используемых в полном объеме научно-технических ресурсов.

Решение этой проблемы стало одной из важнейших целей промышленной политики с начала 80-х годов, когда большинство индустриальных стран остро столкнулось с дополнительными экономическими трудностями и ростом социальной напряженности в результате неравномерности развития регионов (утрата конкурентоспособности технически отсталых предприятий в старых промышленных центрах, рост безработицы и широкая миграция населения в поисках лучших условий жизни, загрязнение окружающей среды и др.).

Однако, как показывает мировой опыт, даже более благополучные регионы обычно нуждаются в повышении инновационного потенциала, так как это дает лучшие шансы на поддержание или повышение конкурентоспособности расположенных в них предприятий, создание дополнительных рабочих мест (за счет образования и расширения масштабов деятельности новых фирм), привлечение филиалов крупных компаний, в том числе зарубежных. Последнее обстоятельство имеет немаловажное значение с точки зрения появления на фоне процессов глобализации новых возможностей для изыскания дополнительных финансовых ресурсов регионального развития. Наконец, пристальное внимание к инновационным проблемам способствует диверсификации экономики регионов с высоким уровнем специализации производства, подверженных большему риску при изменении конъюнктуры рынка или наступлении кризисов.

Таким образом, можно говорить о том, что обеспечение регионального инновационного развития – не только экономическая, но и социально-политическая задача, требующая серьезного отношения со стороны федерального правительства и региональных (муниципальных) органов власти.

Эта проблема особенно актуальна для России с ее федеральным устройством, существенной децентрализацией системы государственного управления и повышением экономической самостоятельности регионов. Новые условия меняют прежние стереотипы хозяйственного поведения и заставляют искать дополнительные ресурсы для регионального развития не только и даже не столько в Москве, сколько на местах с расчетом в первую очередь на собственные силы и еще не раскрытые возможности.

Активную роль в данном процессе способна сыграть сложившаяся в прежние годы сеть научно-исследовательских учреждений и высших учебных заведений. Их часто невостребуемый научно-технический и инновационный потенциал нуждается в более выраженной переориентации на проблемы регионального развития. От этого выиграют все заинтересованные стороны. Местные предприятия, связанные со сферой производства, могут получить от вузов существенную поддержку в виде свежих идей, разработок, а также притока молодых специалистов, подготовленных к работе в изменившихся экономических условиях. Сосредоточенные в регионе научные коллективы и отдельные ученые найдут новые сферы приложения своих знаний и, возможно, дополнительные источники финансирования НИОКР, что немаловажно, учитывая существенное сокращение за последние 10 лет реальных объемов ассигнований на науку из госбюджета. Следовательно, активнее заработает в интересах регионов накопленный человеческий капитал.

В мировой практике апробирован ряд организационно-экономических мер, способствующих региональному инновационному развитию:

• осуществление специальных целевых программ на общегосударственном, региональном и местном уровнях;

• прямые государственные субсидии и целевые ассигнования региональных (местных) органов власти;

• налоговые льготы, направленные на стимулирование регионального инновационного развития;

• формирование научных (технологических, инновационных) парков;

• создание инкубаторов малого инновационного бизнеса;

• образование под эгидой государства и местных органов исполнительной власти центров по передаче технологий из госсектора в промышленность;

• организация управленческого консультирования предпринимателей и другие меры.

Вместе с тем очевидно, что конкретная политика в рассматриваемой области есть “искусство возможного” и определяется складывающимися экономическими условиями. Поэтому не существует единого рецепта применения различных мер по ее реализации. Каждое государство и каждый регион подходят к решению задач регионального инновационного развития с учетом своих особенностей, традиций, ресурсов и потребностей.

n Мощным рычагом инновационного развития могут стать технологические трансферты, т.е. передача акционированным промышленным предприятиям и предпринимателям новых технологических разработок, созданных в госсекторе или при финансовой поддержке государства. Соответствующие механизмы рассматривались на страницах журнала², поэтому нет необходимости останавливаться на них подробно. Коснемся лишь вопроса об инновационном потенциале международных трансфертов технологий. Новые возможности для этого открывают стратегические альянсы.

Это такая форма организации научно-технической кооперации между промышленными компаниями разных стран, при которой участвующие стороны отвечают следующим требованиям: вносят свой вклад в получение новых научных и технологических знаний в рамках выбранной для сотрудничества области или совершают обмен имеющимися у них технологиями; разделяют между собой все выгоды от подобного сотрудничества и пользуются правом контроля за его осуществлением; сохраняют полную самостоятельность и независимость, получая от партнеров только то, в чем испытывают острую потребность.

На доконкурентных стадиях совместного освоения новых продуктов или технологий обычно преобладают стратегические альянсы, нацеленные на проведение НИОКР. На более поздних конкурентных стадиях возможны также производственные и маркетинговые альянсы.

К середине 90-х годов насчитывалось свыше 10 тыс. международных стратегических технологических альянсов. Более четверти из них связаны с совместной реализацией проектов в области микроэлектроники, вычислительной техники, автоматизации промышленного производства и технологий телекоммуникаций. Они активно используются также в области биотехнологии и новых материалов. В страновом контексте преобладают альянсы между партнерами из США и Западной Европы.

Технологические альянсы открывают российским предприятиям путь к получению инвестиций и новых технологий, разработанных в других странах. Однако для создания таких альянсов необходима взаимная заинтересованность в сотрудничестве. В ряде отраслей (автомобильная промышленность, связь, производство вычислительной техники и бытовой электроники) подобные стимулы для потенциальных иностранных партнеров связаны сегодня с существованием в России менее насыщенного рынка, за который развернулась острая международная конкуренция.

Проиллюстрируем это на примере автомобильной промышленности. В 1999 г. российские автозаводы произвели 929 тыс. легковых автомобилей, тогда как потребность в них оценивалась специалистами НАМИ в 1 700 тыс. Имеющиеся производственные мощности вряд ли позволят в ближайшие годы увеличить выпуск автомобилей до уровня 1 млн в год. Однако даже если это произойдет, может обостриться проблема сбыта (как не раз случалось в последние годы), прежде всего из-за недостаточно высокого качества и морального износа многих выпускаемых сегодня моделей. Между тем потенциальный спрос, по данным экспертов НАМИ, будет увеличиваться. В силу ограниченной покупательной способности населения существующая рыночная ниша объемом от 600 до 700 автомобилей ежегодно заполняется подержанными автомобилями зарубежного производства.

Взаимовыгодная кооперация российских автозаводов с крупнейшими зарубежными компаниями дала бы возможность обновить производственные мощности и наладить выпуск более совершенных по техническому уровню и экологическим требованиям, а также конкурентоспособных по цене моделей.

Примерная схема, отражающая основные интересы и возможности сторон, участвующих в формировании международных автомобильных стратегических альянсов, показана на рисунке.

Планы осуществления подобного сотрудничества уже имеются у всех крупнейших автозаводов России. В качестве реальных или потенциальных иностранных партнеров выступают такие известные автомобилестроительные компании, как “Фиат”, “Дженерал Моторс”, “Рено”, “Дэу”, “Форд” и др. Значительные стимулы для успешной реализации намеченных проектов заложены в указе президента и постановлениях правительства РФ, принятых в 1998 – 1999 гг.

***

Итак, современная теория и практика управления предлагают государству мощные, взаимодополняющие и проверенные рычаги, которые могут способствовать выводу национальной экономики на траекторию инновационного роста. Вместе с тем для их успешного применения необходима адекватная поставленным целям государственная экономическая политика. В первом ряду приоритетов должны находиться поддержка фундаментальных исследований, развитие образования, стимулирование инновационной деятельности и поощрение усилий, направленных на повышение конкурентоспособности отечественных производителей.